Кадры и контроль решают все. Тезисы к обновлению левой идеологии

 

Уже достаточно длительное время у меня периодически возникают диспуты с представителями левой части политического спектра Украины, обвиняющими меня в некой «правизне», поскольку я придерживаюсь этатистских и в некотором роде даже элитаристских взглядов, что претит их примитивному пониманию равенства.

Что ж, мне весьма удачно попалось старое интервью советского наркома (с 1938 по 1958) сельского хозяйства Ивана Александровича Бенедиктова. И с его помощью я собираюсь окончательно разгромить своих оппонентов (не забывая при этом об актуальности для сегодняшнего дня).

Кстати, практически со всеми высказываниями Ивана Александровича я согласен (с дополнениями и уточнениями).

Бенедиктов: Я считал и считаю, что экономическая система, действовавшая у нас до середины 60-х гг., и сейчас могла бы обеспечивать высокие и стабильные темпы роста, устойчивую ориентацию на эффективность и качество и, как закономерное следствие, постоянное повышение благосостояния широких слоев трудящихся. Конечно, жизнь есть жизнь, кое-что надо было изменить и обновить. Но это касается лишь второстепенных узлов и деталей, в целом же проклинаемая многими экономистами «сталинская система» доказала высокую эффективность и жизнеспособность. Благодаря ей к концу 50-х гг. Советский Союз был самой динамичной в экономическом и социальном отношении страной мира. Страной, уверенно сокращавшей свое, казалось бы, непреодолимое отставание от ведущих капиталистических держав, а по некоторым ключевым направлениям научно-технического прогресса и вырвавшейся вперед. Достаточно вспомнить наши достижения в космосе, мирном освоении ядерной энергии, успехи фундаментальных наук.

Ошибаются те, кто думает, что мы добились всего этого за счет экстенсивных, количественных факторов. В 30-е, 40-е да и 50-е гг. упор как в промышленности, так и в сельском хозяйстве делался не на количество, а на качество, ключевыми, решающими показателями были рост производительности труда за счет внедрения новой техники и снижение себестоимости продукции. Эти два фактора были положены в основу экономического роста, именно этим оценивали и продвигали хозяйственных руководителей, именно это считалось главным, прямо вытекающим из основ марксистско-ленинского учения.

Роджерс: Никакого «рабского труда». В планах был переход на четырёхчасовой рабочий день (за счёт дальнейшего роста производительности труда), что позволило бы увеличить степень личной свободы граждан и создать лучшие условия для их всесторонней самореализации.

Бенедиктов: В целом направление было выбрано совершенно правильно, что доказывает опыт современных американских, западногерманских и японских фирм, которые уже довольно широко планируют как рост производительности труда, так и снижение себестоимости продукции на многие годы вперед.

Роджерс: Там дальше есть практические примеры, как японские и американские корпорации перенимают передовой на то время советский опыт.

Бенедиктов: Но Хрущев не Сталин. Плохой капитан способен посадить на мель самое хорошее судно. Так и произошло. Наши капитаны сначала сбились с курса, потеряв заданные темпы, потом стали шарахаться из одной крайности в другую, а затем и вообще выпустили из своих рук руль, заведя экономику в тупик. И, не желая открыто признать свою беспомощность, явное несоответствие высоким постам, стали сваливать все на «корабль», на «систему», поставив на конвейерный поток производство бесконечных решений и постановлений о ее «развитии» и «совершенствовании». А «теоретики» начали оправдывать эту бумажную карусель высокоумными рассуждениями о некой «оптимальной экономической модели», которая-де сама по себе, автоматически обеспечила бы решение всех наших проблем. Руководству, мол, придется лишь сидеть у пульта этой «модели», время от времени нажимая ту или иную кнопку. Нелепая, чисто кабинетная, профессорская иллюзия!

Роджерс: Каждый раз, когда заходит разговор об «идеальной» модели экономики, я подчёркиваю, что не знаю, как её можно построить. И не знаю, возможна ли она вообще. И всегда делаю упор на профессионализме управленцев, которые управляют этой системой. Потому что хороший специалист может удерживать даже посредственную систему, а плохой способен угробить даже самый отлаженный механизм.

Профан, севший в машину Шумахера, не выиграет гонку «Формула-1», зато Шумахер сможет выжать даже из «Запорожца» всё, что тот способен выдать. Все же наши «идеалисты» пытаются найти идеальную модель (кто анархию, а кто монархию), игнорируя роль персоналий и их уровень талантов, знаний и подготовки.

Что же касается того, какими именно свойствами система обладать всё-таки должна, то это очень просто – она должна:

а) давать максимально качественное образование максимально возможному количеству людей (тут я творчески перефразировал принцип Бентама-Милля);

б) обеспечивать продвижение талантов вверх и, что не менее важно, снижение некомпетентных кадров вниз, до их «уровня некомпетентности» (привет Дацюку с его «серыми пирамидами»);

в) награждать отличившихся и наказывать провинившихся.

То есть обеспечивать реальную меритократию, при которой все имеют равные возможности для самореализации и роста. В США когда-то такую систему пытались выстроить и этим очень гордились, но она уже потерпела крах (и это недавно констатировали экономист Пол Кругман и сенатор Рон Пол, заявив, что в США фактически сословное общество).

И тут уже полезно использовать наработки Норберта Винера и Грэгори Бейтсона с их кибернетикой, обратными связями и «экологией разума».

Кстати, в связи с качеством образования стоит сослаться уже на Сергея Переслегина. Он видит изменение современного мира из цивилизации Книги на цивилизацию Медиа. Как следствие, произошло уменьшение количества детей, способных читать сложные тексты, соответственно, исчезает способность делать выводы, поскольку имеющиеся медиаформаты, в основе своей визуальные, не провоцируют этого.

В своей видеолекции он приводит количество таких людей в различные исторические периоды: античность – два процента, затем христианство подняло до семи. Школы иезуитов давали 15 процентов, как и советская и немецкая средние школы. Сегодня мир стоит перед возвращением к малому проценту «умных». Этот тренд подтверждается и другими исследованиями.

Противостоять этому негативному тренду – и есть ключевой задачей нового общества, чтобы не дать человечеству скатиться в новое средневековье, на этот раз навсегда.

Бенедиктов: Стремление к реорганизациям и реформам, постоянный перестроечный зуд Ленин считал самым безошибочным признаком бюрократизма, в какие бы «марксистские» одежды он ни рядился. Вспомните пророческие ленинские слова о том, что система системой, а есть еще и культурный уровень, уровень «умелости» работы как «наверху», так и «внизу», который системе не подчинишь.

Не суйтесь к народу с «ломкой системы» и реорганизациями, предупреждал Владимир Ильич еще в начале 20-х гг., подбирайте людей и проверяйте фактическое исполнение дела, и народ это оценит. Этот важнейший, пожалуй, самый главный ленинский завет управления, завет, который буквально пронизывает все последние произведения, записки и документы Ильича.

Роджерс: Народ не хочет реформ, он хочет результат. Ему не нужны «шашечки», ему нужно «ехать». Если в тридцатые годы крестьянин видел трактор, то он понимал, что это «Голод, прощай». А сегодня что «покращення», что «евроинтеграция» для него пустые абстракции, за которыми ничего не стоит.

И если у вас нет квалифицированных архитекторов и строителей, то хороший дом вы не построите, как и завод без инженеров и рабочих.

Бенедиктов: При Сталине же ленинский лозунг «Кадры и контроль решают все» последовательно и твердо проводился в жизнь. Несмотря на очевидные ошибки и упущения (у кого их нет?), все крупные исторические задачи, стоявшие перед страной, будь то создание экономических основ социализма, разгром фашизма или восстановление народного хозяйства, удалось решить.

Роджерс: Естественно, что Сталин не был гением, который придумал всё хорошее, что было в СССР. Меня личность Сталина вообще не особо интересует. Но он был хорошим орговиком и кадровиком, который наладил процессы и подобрал подходящие кадры, создавшие советское экономическое чудо. Потом эти сотни и тысячи талантливых людей были незаслуженно забыты.

На первый взгляд может показаться, что от того, кто возглавит страну, зависит в конечном счете все. И что в таком случае личностному фактору придаётся некая демоническая сила, несомненно, идущая вразрез с краеугольными положениями марксизма-ленинизма.

Бенедиктов: Ленин, судя по этой логике, «шел вразрез», когда после окончания гражданской войны заявил, что для победы социализме в России нужна была лишь «культурность» коммунистов. Иначе говоря, умение управлять страной, по отношению к которой они были «каплей в народном море». Это говорилось в условиях страшной разрухи, голода, средневековой отсталости деревни, да и города, в ситуации, когда страна, говоря теми же ленинскими словами, напоминала «смертельно избитого человека»!

Подавляющее большинство ученых и специалистов того времени, как в России, так и за рубежом, загипнотизированные так называемыми «объективными факторами», открыто называли ленинский план строительства социализма «больной иллюзией», ставкой на «демонические силы большевистской партии». Демоны демонами, а социализм в кратчайшие сроки мы построили вопреки всем «премудрым пескарям» с учеными степенями и званиями!

Роджерс: Конечно, насчёт «построили социализм» он, возможно, погорячился. Но насчёт роли кадрового вопроса – безусловно, прав.

Бенедиктов: Впрочем, исторические аналогии мало кого убеждают. Перейду лучше к сегодняшнему дню (это начало 70-х годов!). Даже при нынешней экономической системе у нас есть десятки предприятий как в промышленности, так и сельском хозяйстве, не уступающие мировому уровню, а и превосходящие его. Возьмите, например, станкостроительное объединение в Иванове, которое возглавляет Кабаидзе, или известный колхоз председателя Бедули.

Главное, решающее условие успехов, достигнутых флагманами нашей экономики, – уровень руководства, профессиональная компетентность директора или председателя. Не подготовят Кабаидзе или Бедуля достойных себе преемников – все опять пойдет под откос, скатится до преобладающего у нас уровня посредственности и серости, уровня малопрофессионального ремесленничества. Выходит, корень зла не в существующей экономической системе – в ее условиях талантливые люди способны делать чудеса! – а в том, что принято называть «субъективно-личностным фактором».

У нас много говорят о возрастании роли этого фактора при социализме. Что ж, положение верное, только роль этого фактора нельзя понимать однозначно, в розовом свете. Умный, компетентный руководитель резко ускоряет продвижение вперед предприятия, отрасли, страны, слабый и посредственный также резко тормозит, замедляет его. Отсюда – жесткая требовательность к руководящим кадрам, постоянный и всесторонний контроль за их профессиональным, идейно-нравственным и политическим ростом. Без этого социализм не только не реализует, а, напротив, растеряет свои исторические преимущества.

Если и говорить о создании «новой системы», то это должна быть крупномасштабная, широко разветвленная, глубоко продуманная система выявления, продвижения, стимулирования роста одаренных людей во всех эшелонах управления, как государственного, так и партийного. Сумеем подготовить и «зарядить» на высшие интересы несколько десятков тысяч Кабаидзе и Бедуль – страна совершит резкий рывок вперед. Нет – будем топтаться на месте под фанфарный звон очередных постановлений и реорганизаций. Основной задачей партийного и, во многом, государственного аппарата и должно быть нахождение и продвижение талантливых людей.

Роджерс: Собственно, именно это я и говорил несколько выше, пусть и немного другими словами.

Бенедиктов: А у нас сейчас думают об этом чуть ли не в последнюю очередь, посвящая едва ли не все время подготовке очередных решений и постановлений и организации вокруг них пропагандистской шумихи. Более того, талантливых, ярких людей стараются задвинуть подальше, отдавая предпочтение послушным, серым, а то и вовсе неумным людям, которые прорвались сейчас даже на министерские посты. А когда «наверху» все поставлено с ног на голову, и «внизу» дело не пойдет.

Роджерс: Результат этого нам всем известен, а слова Бенедиктова удивительно актуальны для современной Украины.

По сути, и власть, и либеральную и националистическую оппозицию можно уверенно назвать «продолжателями дела Хрущова». Все они сосредоточены на мелких личных амбициях, пытаясь занимать посты, которые явно не соответствуют предельно низкому уровню их реальной компетенции.

Более того, вместо действий по сути, сосредоточенности на реальном секторе экономики, все они зациклены на внешних проявлениях – кто на «евроинтеграции», кто на «мове».

Бенедиктов: При Сталине продвижение в высшие эшелоны управления осуществлялось только по политическим и деловым качествам – исключения, конечно, были, но довольно редкие, подтверждавшие общее правило. Главным критерием являлось умение человека на деле и в кратчайшие сроки изменить ситуацию к лучшему.

Никакие соображения личной преданности и близости к «вождю», так называемый «блат», не говоря уже о семейно-родственных связях, в расчет не брались. Более того, с людей, к которым Сталин особо симпатизировал, точнее, ставил в пример другим, спрос был и жестче, и строже. Я имею в виду В.М. Молотова, Г.К. Жукова, Н.А. Вознесенского, авиаконструктора А.Н. Яковлева и некоторых других.

Существовавшая в те годы подлинно большевистская система подбора и расстановки кадров приводила к тому, что на ключевых постах в партии, государстве, армии действительно оказывались наиболее талантливые и подготовленные в профессиональном отношении люди, совершавшие по нынешним меркам невозможные вещи, буквально чудеса. Н.А. Вознесенский, А.Н. Косыгин, Д.Ф. Устинов, В.А. Малышев, И.Ф. Тевосян, Б.Л. Ванников, А.И. Шахурин, Н.С. Патоличев – перечисляю лишь немногих, все они обладали выдающимися способностями и дарованиями и, что немаловажно, заняли высшие посты в самом расцвете своих сил.

При Сталине Советское правительство по возрастному составу было едва ли не самым молодым в мире. Меня, к примеру, назначили наркомом земледелия СССР в 35 лет, и это являлось не исключением, а скорее правилом. Большинство наркомов было примерно такого же возраста, даже моложе, да и многим секретарям обкомов партии в тот период едва перевалило за 30 лет.

Роджерс: Всем сомневающимся можно ознакомиться с архивными документами.

Бенедиктов: Лозунг «Молодым везде у нас дорога» в 30-е и 40-е гг. последовательно, с железной настойчивостью и твердостью проводился в жизнь.

Начав свою работу в сельскохозяйственном учреждении совсем еще молодым человеком, я был твердо уверен, что все успехи по службе зависят исключительно от моих личных достоинств и усилий, а не от сложившейся конъюнктуры или заступничества влиятельных родственников. Как и многие мои сверстники, я знал, что если проявлю себя должным образом на деле, то мне не дадут засидеться на месте, не позволят долгие годы «выслуживать» один чин за другим, растрачивая энергию и напор молодости на перекладывание канцелярских бумаг, а сразу же дадут дорогу, «двинут» через несколько ступеней «наверх», туда, где действуют и решают.

Могу с полным основанием сказать, что курс на выдвижение молодежи был сознательной, всесторонне продуманной и взвешенной линией нашей партии. И эта линия полностью оправдала себя.

Убежден, что, если бы мы вступили в войну с шестидесятилетними наркомами и командующими армиями, ее результаты могли бы быть иными. Хотя бы потому, что решить невиданные по сложности задачи и выдержать чудовищное напряжение военных лет, а затем восстановительного периода сумели бы лишь творчески, нешаблонно мыслящие и действующие молодые люди.

Роджерс: Сейчас же мы видим, как и в позднем СССР, торжество «геронтократии». Если среди представителей власти и появляются относительно молодые, то это неизбежно чьи-то сынки или прочие родственники. Более того, существуют законодательные ограничения на занятие должностей молодыми людьми. К примеру, кандидатом в Президенты можно стать только после 35 лет, существуют возрастные цензы и в других местах.

Бенедиктов: Кстати, и спрос за упущения был конкретный, индивидуальный, а не размыто-коллегиальный, как сейчас, когда пропадают миллиарды, приходят в запустение целые регионы, а ответственных днем с огнем не сыщешь! В наше время ситуация подобного рода была просто немыслимой. Нарком, допустивший перерасход двух-трех тысяч рублей, рисковал даже не своим постом, жизнью! Может быть, кое-кому это и покажется жестоким, однако с точки зрения государственных, народных интересов такой подход, на мой взгляд, полностью оправдан.

Роджерс: Я годами не устаю говорить о механизмах индивидуальной ответственности. Все эти «коллегиальные» и «коллективные» решения только на слух звучат хорошо, а как доходит до ответственности за провалы и ошибки – так виновных не найти. А безнаказанность порождает вседозволенность. Кроме того, таким образом некомпетентные руководители получают возможность избежать понижения и продолжают вредить.

В результате и имеем систему, в которой государственные средства воруются миллиардами, государственные предприятия искусственно банкротятся, а к ответственности никто не привлекается.

Как видим, вопрос важности работы с кадрами, формирования кадрового резерва сложно переоценить. И влияние личностного фактора в данном вопросе никак не противоречит марксистской теории, поскольку компетенции управленцев являются частью производительных сил, причём важной.

Проблема Сталина в этом вопросе заключается в том, что он не сумел сформировать надлежащей кадровой школы, не обеспечил надёжных механизмов отбора (которые бы были слабо зависимы от человеческого фактора, типа тестирования), а также не озаботился достойной преемственностью. В результате «Хрущов и Ко» начали реставрацию рыночной экономики, приведшую сначала к ряду кризисов, затем к застою и, в конце концов, к распаду СССР.

Кстати, Уго Чавес, в отличие от Сталина, преемственностью и кадровым вопросом озаботился. И после его смерти Мадуро и команда продолжают его курс (по крайней мере, пока).

Бенедиктов: Теперь о «мировом опыте». Тенденция здесь как раз не в пользу рыночных факторов, скорее наоборот. Усиление плановых начал, акцент на перспективу наблюдаются сейчас в деятельности всех крупнейших американских, японских, германских корпораций, делающих погоду в капиталистической экономике.

Менеджеры процветающих компаний, особенно японских, все больше думают о завтрашнем и даже послезавтрашнем дне, предпринимают шаги, идущие вразрез с механическим равнением на рыночную конъюнктуру. О росте государственного сектора экономики практически во всех капиталистических странах, принятии и успешной реализации долгосрочных экономических и научно-технических программ я уже не говорю – здесь капиталисты кое в чем и нас обошли. А ваши экономисты-«новаторы» представляют равнение на товарно-денежные ориентиры чуть ли не как панацею от всех бед!

Если мы действительно хотим черпать полезное из-за границы, а не только говорить об этом с высоких трибун, начинать надо с создания подлинно научной и современной системы подготовки, роста и продвижения кадров. Здесь Запад далеко оставил нас позади.

Подготовке кадров западные предприниматели уделяют куда больше внимания и времени, чем реорганизациям и перестройкам. Причём заимствовать надо с умом, а не механически.

Надо всегда идти своей дорогой и брать только то, что отвечает особенностям национальной экономики, органически вписывается в нее. Как это делают, к примеру, японцы.

Мой хороший знакомый, вернувшийся из командировки в Японию, рассказал, что на предприятиях крупных корпораций, где практически отсутствует наглядная агитация, он видел только один лозунг: «Кадры решают все!». Причем японцы хорошо знают, кому этот лозунг принадлежит.

Комментарии, в сущности, излишни. Ну и напоследок, уже больше об экономике, ещё немного Бенедиктова:

«В так называемых «кружках качества», позволивших японским фирмам полностью избавиться от брака, использован опыт нашего стахановского движения, опыт организации социалистического соревнования, и в частности, саратовской системы бездефектной сдачи продукции, что в Японии и не скрывают. Ведущие японские компании регулярно составляют планы внедрения рабочими рационализаторских предложений, передовиков производства всячески рекламируют и прославляют, как у нас в 30-е и 40-е гг.

Наибольший интерес к павильону «Социалистическое соревнование» на ВДНХ проявляли именно японские специалисты, которые самым тщательным образом изучали все ценное, что появляется в этой сфере. И еще один интересный факт: рабочие-рационализаторы и передовики производства в Японии получают почти символическое вознаграждение – там не без основания считают, что идейно-моральные факторы – корпоративный коллективизм, взаимовыручка, солидарность – действуют намного сильней материального стимулирования! А ведь мы открыли это еще в 30-х гг.! Открыли и… забыли, увлекшись чисто материальными стимулами, отодвинув в сторону другие, не менее, а, пожалуй, даже более действенные!

Вот так и получается: капиталисты активно используют наш опыт и наши достижения, мы же от своих огромных объективных преимуществ фактически отказываемся, покаянно преклоняя колени перед пресловутой «рыночной моделью», ориентируясь даже не на вчерашний – позавчерашний день капиталистической экономики!

По сути, советская экономика стала загибаться именно тогда, когда стала переходить к западным, рыночным механизмам регулирования. И теперь мы видим, что неолиберальная экономическая модель, которую нам так настойчиво навязывали «младореформаторы», приводит к перекосам и упадку во всех странах, где она доминирует.

А до этого были два десятилетия рекордных в мировой практике темпов роста. Причём не экстенсивного, а интенсивного – роста не количественного, а качественного.

И выхода из Великой Депрессии США достигли именно при Рузвельте, большинство реформ которого можно уверенно называть социалистическими, усиливающими роль государства в экономике.

Только вчера Детройт объявил о своём дефолте. Все либеральные рецепты превращения промышленного города в казино провалились. Так же, как превращение украинских городов в торгово-развлекательные центры не помогло восстановлению экономики и росту благосостояния.

В комментариях к новости о дефолте Детройта на американских форумах идут ожесточённые споры, суть которых сводится к вопросу «кто следующий?», причём каждый считает, что именно его штат ближе всего к разорению.

Фактически неолиберальная политика безудержного дерегулирования, проводимая фанатичными сектантами-рыночниками начиная с «рейганомики», приводит к своему закономерному концу – постепенному падению американской и большинства европейских экономик, и утрате ими лидирующих позиций в мире (для США это ещё и угроза утраты гегемонии).

Кроме того, в разрезе нашего рассмотрения, капитализм порождает сословность, кастовость, а это мешает реализации меритократических механизмов, выдвижению талантов и «задвиганию» бездарей. «Американская мечта» умерла, её задушили судьи, сенаторы и миллиардеры в третьем поколении.

Мир нуждается в новых механизмах формирования элит, поскольку представительская демократия уже не работает (она слишком зависима от мнения некомпетентного большинства, которое подвержено влиянию принадлежащих крупному капиталу СМИ). Запад пришёл к упадку во многом по тем же причинам, что и СССР – упало качество элит.

Поэтому ленинский лозунг «Кадры и контроль решают всё» остаётся самым актуальным и ключевым, как для Украины, так и для мира в целом.